Эпоха самых кровавых войн ХХ века разразилась тогда, когда в мире искусства начали происходить существенные изменения: появлялись новые направления, менялись стили, мировоззрения, и самое главное, произошла кардинальная смена доминирующего художественного направления. По миру шагал авангард. Карьера большинства авангардистов в 1910-1920-е годы шла в гору, многие были в зените славы, они устраивали выставки, аукционы.
С началом Первой (1914-1918), а затем и Второй (1939-1945) мировых войн все изменилось: многие известные художники ушли на фронт добровольцами, кто-то погиб, а кто-то выжил, но уже не мог оставаться прежним.
34-летний фовист Андре Дерен, попал на фронт в апреле 1915 года, после того, как он почти полгода был на позициях. С сентября 1915 года художник служил в 82-м полку тяжелой артиллерии. Его батарея участвовала в битве за Шампань. С 1916 по 1918 годы Дерен участвовал в самых крупных и кровопролитных сражениях Второй Мировой войны – у Вердена, на Сомме, в Вогезах, на Шемен-де-Дам, на Марне. В 1916 году, в тот момент, когда Дерен участвовал в «верденской мясорубке», в немецком журнале «Die Aktion» [нем. «Движение»] была опубликована статья-сообщение о гибели знаменитого фовиста. Новость вызвала огромный шок, друзья оплакивали художника, газеты принялись печатать некрологи. Однако, это было ошибочным сообщением. В то время, когда художественная богема оплакивала Дерена, тот воевал, при этом не получил ни одного ранения.
Демобилизовали Андре Дерена лишь в январе 1919 года. В отличие от других художников, которые по возможности занимались творчеством и практиковались, Дерен четыре года не брал в руки ни кисть, ни карандаш. Несмотря на то, что Дерен не был серьезно ранен, он получил огромное эмоциональное потрясение, которое сказалось на его живописи. После войны художник отказался от авангардного направление и взял курс на неоклассицизм. По этим двум фотографиям видно, как сильно изменился стиль Дерена.
Андре Дерен «Извилистая дорога в Эстаке», 1906 г.
Андре Дерен «Арлекин и Пьеро», 1924 г.
Скульптору Осипу Цадкину было 24 года, когда была объявлена война. Цадкин записался добровольцем санитаром-носильщиком в Иностранный легион. В мае 1916 года он был переведен в русское медицинское подразделение французской армии. В конце того же года Цадкин получил тяжелое отравление во время газовой атаки, после чего его определили в госпиталь. На основе своего фронтового опыта в 1918 году Цадкин создал серию рисунков и офортов.
Осип Цадкин «Русская скорая помощь», 1916 г.
В 1915 году основатель кубизма 32-летний Жорж Брак был тяжело ранен на войне, от него долго не было вестей, друзья художника сильно беспокоились. Однако, Брак остался жив, был демобилизован, но к живописи смог вернутся только в 1917 году. В те времена он почти ничего не писал, кроме натюрмортов. В дальнейшем, его язык стал более декоративным, он стремился к гармоничности и свету в своих картинах. Вторую мировую войну Брак пережил очень тяжело, долго болел. В те годы он создал цикл из восьми больших полотен «Мастерские», позже он занимался витражами, росписями. В его позднем творчестве центральным элементом стала парящая птица.
Жорж Брак «Фрукты на скатерти», 1925 г.
33-летний художник-лучист Михаил Ларионов узнал о начале Первой мировой войны, когда путешествовал по Парижу с дягилевскими балетами. Он вместе со своей спутницей Натальей Гончаровой отправился в Россию через Швейцарию, Италию, Грецию, Константинополь и Одессу. Сразу после того, как он прибыл в Россию, его мобилизовали лейтенантом запаса 210-го Бронницкого пехотного полка и отправили на фронт в Восточную Пруссию. 10-го октября 1914 года он получил тяжелую контузию, травму ноги, а потом у него началось воспаление почек, вызванное постоянным пребыванием в заполненных холодной водой окопах. До конца года он проходил лечение в московском госпитале, а 5 января 1915 года был освобожден от дальнейшего прохождения службы. В июне 1915 года Ларионов с Гончаровой уехали в Швейцарию, а затем продолжали работать над балетами Дягилева во Франции и Испании.
Михаил Ларионов «Эскиз к балету «Полуночное солнце», 1915 г.
30-летний Макс Бекман, как и многие представители его поколения, был очарован войной. В сентябре 1914 года он добровольно отправился в Восточную Пруссию работать в госпиталь санитаром. В 1914 году он писал супруге Минне: «В французов я не стреляю, у них я очень многому научился. В русских также. Достоевский мой друг». Бекман не терял «гуманного лица», он понимал всю ценность человеческой жизни.
Поздней осенью он вернулся в Берлин, а в начале 1915 года вновь отправился на фронт санитаром – теперь уже на Западный во Фландрию. Там он служил в тифозном госпитале в Куртрее и был свидетелем битвы под Ипром, где впервые в истории был применен газ. В середине 1915 года Макс Бекман покинул службу в госпитале, страдая от сильного нервного расстройства. Он видел последствия газовых атак, еле дышащие раскуроченные тела. Военный опыт вызвал шок и вверг Бекмана в глубокую и тяжелую депрессию. «Война идет теперь к своему грустному концу. Она ничего не изменила в моем представлении о жизни, она его лишь утвердила. Мы, конечно, идем навстречу трудному времени. Потребность остаться среди людей теперь, пожалуй, у меня еще больше, чем до войны. В городе, именно там теперь наше место» – говорил художник.
После этого его живописная манера кардинально поменялась. В его рисунках, сделанных на фронте, впервые появляются характерные для его портретного творчества «глаза», полные ужаса, отчаяния и боли, глаза, загнанного животного. Эта черта останется в его картинах уже навсегда.
Макс Бекман «Автопортрет в красном шарфе», 1915 г.
Постэкспрессионист Отто Дикс также был очарован войной (во многом благодаря пропаганде, которую вело кайзеровское правительство). Он записался добровольцем на фронт в 27-летнем возрасте. В качестве резервиста прошел обучение стрельбе из орудий полевой артиллерии и тяжелых пулеметов. 21 сентября 1915 года был отправлен на Западный фронт, участвовал в сражениях в Шампани, в июле и октябре-декабре 1916 года участвовал в битве при Сомме. В конце 1917 года воевал на Восточном фронте в Белоруссии, а с февраля 1918 года снова на севере Франции и во Фландрии. 8 августа 1918 года Отто Дикс был ранен в шею осколком шрапнели. В том же году он был освобожден от дальнейшего прохождения службы. В отличии от Бекмана, который вернулся с войны морально покалеченным, на Дикса она не оказала подобного влияния. Он шел туда целенаправленно, до конца считая войну ужасной, но величественной. Ему удалось даже дослужиться до офицера. Он писал: «Я ни за что не захотел бы ее пропустить. Надо было видеть людей в таких обстоятельствах, чтобы постичь человеческую природу… Я должен был на себе испытать самое худшее в жизни…». После 1918 года он выбрал центральной темой своего творчества войну. В своих работах он не выказывает сочувствия, жалости, он жестко констатирует факт, детализировано прорабатывая оторванные конечности и изуродованные лица. Этим самым он вызывает у зрителей невероятно мощное чувство, заставляет передернуться.
Отто Дикс «Раненый солдат», 1922 г.
Нас охватывает по-настоящему первобытный ужас, оцепенение, когда рассматриваем его графику из цикла «Война» или портреты изуродованных солдат. Жутко осознавать, что эти зверства – дело рук человека.
Отто Дикс «Раненый солдат. Осень 1916-го, Бапом» из цикла «Война», 1924 г.
Немецкий экспрессионист, член группы «Синий Всадник» Франц Марк попал на фронт добровольцем, обуреваемый чувством патриотизма. Он быстро разочаровался в этой бессмысленной битве за иллюзорные идеалы. В 1916 году он был убит осколком снаряда в ходе Верденской операции, одной из самых кровопролитных битв за годы Первой мировой войны. Художнику было 36 лет, его творческие планы так и не были до конца реализованы.
Франц Марк «Судьба животных», 1913 г.
Коллега Марка по «Синему Всаднику» Август Маке повторил его судьбу. Молодой Маке ушел добровольцем на фронт сразу же после начала войны – 8 августа 1914 года. Несмотря на молодой возраст, Маке быстро достиг успеха на военном поприще – начав службу вице-фельдфебелем 5-ой роты 9-го Рейнского пехотного полка № 160, он через месяц стал командиром этой самой роты, а 20 сентября получил Железный крест. Утром 26 сентября Август Маке погиб в бою в возрасте 27 лет. Это был молодой, талантливый, подающий надежды художник, который не дожил даже до 30-ти лет.
Август Маке «Дама в зеленом жакете», 1913 г.
Один из идеологов немецкого экспрессионизма Эрнст Людвиг Кирхнер также ушел добровольцем на фронт, но уже через два месяца его временно отстраняют от службы из-за болезни легких. В 1915 году он был направлен на лечение в санаторий в Кёнигштайне. Война казалась художнику «кровавым карнавалом», и он пытался справиться с приступами паники с помощью алкоголя и морфина. Свои впечатления о войне он выразил в картине «Автопортрет в солдатской форме», где изображает себя калекой без правой руки [аллюзия на то, что художник теряет способность к творчеству]. Судьба живописца сложилась довольно печально. После прихода к власти нацистов, его искусство было признано «дегенеративным», а картины были удалены из немецких музеев, часть уничтожено. Гитлер лично назвал эти работы «оскорблением нации». Художник хоть и продолжал работать, но его здоровье сильно пошатнулось. В 1938 году измученный, наркозависимый художник совершает самоубийство в собственном доме.
Эрнст Людвиг Кирхнер «Автопортрет в солдатской форме», 1915 г.
Австрийского экспрессиониста Эгона Шиле призвали на службу в 1915 году, когда тому исполнилось 25 лет. Шиле, к тому времени, был успешным художником, обзавелся известными и богатыми покровителями, которые помогали делать ему выставки.
После прохождения обучения в Богемии и рытья траншей вокруг Вены, в ноябре того же года Шиле добровольно записался караульным в конвой русских военнопленных, отправленных из Вены в Гинзерндорф. Он сделал небольшую портретную серию, которая сохранилась до наших дней. С 8 марта по 30 сентября 1916 года Шиле вел военный дневник. 1 мая 1916 года Шиле был назначен клерком на Королевскую и Имперскую офицерскую базу, где содержались высокопоставленные военнопленные. Он избежал отправки на фронт, но все-таки его постигла трагическая участь – 31 октября 1918 года Эгон Шиле вместе с супругой и не родившимся ребенком умерли от испанки.
Эгон Шиле «Большой русский солдат», 1915 г.
Земляк Шиле Оскар Кокошка понимая, что вскоре будет призван на военную службу, записался добровольцем в австро-венгерскую армию сразу после объявления войны. Кокошке удалось попасть в 15-й королевский драгунский полк эрцгерцога Иосифа, предназначенный для членов императорской семьи и аристократии. Всю экипировку драгуны королевского полка должны были обеспечивать себе самостоятельно. Кокошке пришлось не только продать свою картину «Обвенчанная с ветром», но и обратиться за финансовой помощью к своему покровителю. 22 июля 1915 года Кокошка прибыл в австро-венгерскую Галицию, где был тяжело ранен, получив пулю в голову и штыковое ранение в грудь, которое нанес ему вражеский солдат. После лечения в госпитале в Брно (Чехия) Кокошка написал прошение о назначении его военным художником в Имперскую королевскую военную пресс-службу. В обязанности группы художников входило отражать ход сражений в сериях набросков и рисунков. Члены группы носили военную форму с нарукавной нашивкой «Kunst» [с нем. «Искусство»]. Их направляли на фронт на шесть недель, затем они возвращались в свои мастерские и должны были писать картины и акварели, которые затем выставлялись с пропагандистской целью в крупных городах империи и нейтральных странах. В июле 1916 года Оскар Кокошка был направлен на итальянский фронт, а в конце августа при взрыве моста через реку Изонцо был контужен. После этого он был признан врачами психически нестабильным, и ему посчастливилось больше не возвращаться на войну. В 1919 году он стал профессором Дрезденской академии художеств.
Оскар Кокошка «Автопортрет», 1917 г.
Макс Эрнст застал начало войны 23-летним выпускником философского факультета Боннского университета. На фронт его призвали сразу же. Он воевал на Восточном и Западном фронтах. В 1915 году Эрнст получил повышение до бригадира. Отдачей пушки ему ранило голову и правую руку, и симпатизировавший ему лейтенант перевёл его к картографам, где Эрнст имел возможность рисовать, хоть и карты боевых операций. Война оказала на него настолько сильное воздействие, что в своей автобиографии много лет спустя он написал: «1 августа 1914 года М.Э. умер. Он воскрес 11 ноября 1918 года». А во время Второй мировой войны Эрнст был арестован как подданный вражеской страны. Шесть недель он провел в заключении, потом его перевели в лагерь для интернированных в Ле Милль. В течении следующих полутра лет он попадал в лагеря, сбегал оттуда и опять попадал в заключение. Его положение было непрочным, и он решил покинуть Европу. Сын Эрнста, Джимми Эрнст, известный американский художник-сюрреалист, предложил отцу эмигрировать в США. Директор Нью-Йорского музея современного искусства Альфред Барр подготовил документы о предоставлении убежища в США, а галеристка Пегги Гугенхайм, будущая жена художника, помогла ему с отъездом в Америку.
Макс Эрнст «Целебес», 1921 г.
Дадаист Георг Гросс всегда был против войны, но все же в 1914 году добровольно записался на военную службу в надежде избежать попадания на фронт. Гросс служил в Королевском прусском гренадерском полку №2 кайзера Франца Гарда в Берлине. Его демобилизовали по болезни после синусита 11 мая 1915 года. Однако 4 января 1917 года его снова призвали, но на следующий день Гросс опять оказался в госпитале. Затем в течение нескольких месяцев художник был пациентом психиатрической клиники в Гёрдене. 20 мая 1917 года он был признан негодным к строевой службе и вернулся в Берлин. В 1918 году Гросс стал одним из основателей очень политизированной берлинской группы движения Дада, тогда же он вступил в Коммунистическую партию Германии. В его послевоенном творчестве лейтмотивом была критика современной политики, существующего положения людей, социального неравенства, а также высмеивание тупоумных политиканов.
Георг Гросс «Серый день», 1921 г.
Художнику Хансу Рихтеру было 26 лет, когда его призвали в германскую армию. Он попал в легкую артиллерию, в так называемую Летучую дивизию, и был отправлен на Восточный фронт. Рихтер был тяжело ранен в Вильне, в Литве и долго лечился в госпитале под Берлином. В марте 1916 года Ханс Рихтер был признан инвалидом и уволен из армии. Женившись на медсестре, Рихтер уехал в Швейцарию. Там, в Цюрихе, он познакомился с румынскими поэтами и художниками Тристаном Тцарой и Марселем Янко и стал активным участником движения дада. Вместе с другим дадаистом, шведом Викингом Эггелингом, они занимались авангардным кино. В 1915-1918 годах он постоянно печатал свои рисунки и гравюры в берлинском журнале «die Aktion». В течение 1917 года Рихтер активно участвовал в дада-выставках вместе со своими соратниками.
Ханс Рихтер «Сталинград. Победа на Востоке», 1943-1948 гг.
Русский скульптор-авангардист Вадим Абрамович Сидур попал на фронт после военного училища в 1942, в разгар Второй мировой войны и Великой Отечественной войны. Ему тогда было всего 18 лет. С 1942 по 1944 годы он воевал на 3-ем Украинском фронте Великой Отечественной войны, командовал пулеметным расчетом. «Пути войны, как известно, неисповедимы. И когда восемнадцатилетним младшим лейтенантом, командиром пулеметного взвода я дошел до своего родного города и своей улицы, то уже от угла увидел, что от дома, где я родился и вырос, не осталось ничего. Только печная труба торчала как новаторский памятник моему детству и юности…» – говорил Сидур.
В 1944 году в селе Латовка, в бою под Кривым Рогом Сидур был тяжело ранен. Молодого, 20-летнего художника спасли восемнадцатилетняя Саша Крюкова и её мама. «Мама с солдатами принесла еще одного раненого. Вместо лица — сплошная рана, одно мясо. Говорить не мог. Я догадалась, дала ему бумагу, карандаш. Он написал — Вадим Сидур. Приспособилась через трубочку кормить Вадима. Чуть-чуть отошел, а тут новая напасть — начали гноиться раны. Боже, как он страдал, какие страшные боли терпел!» – рассказывала Александра Крюкова.
Тогда Сидур стал инвалидом II группы, а еще кавалером орденов Отечественной войны 2-й степени и нескольких боевых медалей. Боевая рана изуродовала лицо скульптора, из-за чего он всю жизнь носил густую бороду. «Пуля немецкого снайпера попала мне в левую челюсть, чуть ниже глаза и виска, раздробив все, что только было возможно, потом прошла сквозь корень языка, почти отсекла его и разорвалась в углу нижней челюсти справа, образовав огромную дыру. Металлические осколки этой разрывной пули до сих пор сидят во мне…» – говорил Сидур.
В.А. Сидур «Раненый», 1963 г.
После войны Сидур приезжает в Москву и поступает на факультет монументальной скульптуры Строгановского училища. Выпустившись, он занимался скульптурой и книжной иллюстрацией. Все его творчество пропитано темой войны, смерти, тихой скорби и боли. В его работах, связанных с войной, таится глубочайшая травма, полученная им на фронте. На всю жизнь Вадим Сидур сохранил память о времени, проведенном в Центральном институте травматологии и ортопедии, где ему делали операцию. Он рассказывал о молодых мужчинах и женщинах, которые «прогуливались по коридорам, иногда по улице с пластмассовыми или картонными лицами вместо своих собственных». «Смотреть на них было страшно, а еще страшнее – представлять то, что было под их картонными лицами. ЭТО осталось во мне навсегда!». Такие военные скульптуры Сидура выражают всю ту боль, отчаяние, которые испытал художник на войне. Это ему удается за счет выразительных средств, несмотря на то, что скульптуры лишены деталей и отличаются минималистичностью. Подкошенные ноги, опущенные головы, увечья – все это находит отклик у зрителей.
В.А. Сидур «Треблинка», 1966 г.
Не все художники были подвержены патриотическому энтузиазму, многие скрывались, уезжали в нейтральные Швейцарию, Испанию, США. Официально дезертирами были объявлены Франсис Пикабиа, Робер Делоне, Артур Краван. В нейтральных странах собиралось «общество пацифистов», которые не хотели участвовать в братоубийственной войне. В такое общество входили супруги Делоне, Пикабиа, Дюшан, Моисей Кислинг, Ларионов с Гончаровой, Мари Лорансен с мужем, Ханс Арп с подругой Софи Тойбер и многие другие.
Перечислить всех художников и скульпторов, участвовавших в войне, было бы трудно, стоит лишь сказать, что война коснулась всех. Джорджо де Кирико и Эмиля Нольде признали негодными, футурист Карло Карра был военным художником, Казимир Малевич служил клерком в тыловом эшелоне, Владимир Маяковский был чертежником, а затем квартирьером. Марк Шагал во время войны служил в Центральном военно-промышленном комитете в Петрограде, занимаясь снабжением армии, а Пауль Клее, член «Синего Всадника» и преподаватель школы Баухауз, служил сначала в пехоте в Ландшуте, а потом на военной фабрике по ремонту самолетов.
Обе войны нанесли непоправимую травму обществу, культуре, каждому человеку в отдельности. Мир перестал быть прежним. Не успела закончился Первая мировая, уничтожившая любую веру в гуманность человека, как началась Вторая мировая, навсегда разделившая жизнь на до и после.
Текст: Анастасия Бойе
