Александр Буренков о проекте «Сырое и приготовленное»

«Мы придали новый импульс классической музейной экспозиции»

До 17 января в Российском этнографическом музее можно увидеть выставку «Сырое и приготовленное», созданную по следам Первой Коми биеннале современного искусства. Объекты художников, реализованные по итогам их поездок на север России, вступают в коммуникацию с памятниками традиционных культур, представленными в постоянной экспозиции музея. Как рассказал в интервью ArtTube куратор проекта Александр Буренков, подобное взаимодействие позволило «сломать» традиционную логику классификации и каталогизации экспонатов этнографического музея: вступая в диалог с артефактами других национальных культур, современное искусство выявляет самые неочевидные связи и параллели между ними. Таким образом, в рамках проекта поднимается вопрос о возможностях постэтнографического музея и развитии подобных институций на постсоветском пространстве.

Как вы пришли к идее сотрудничества именно с Российским этнографическим музеем? Место имело определяющее значение?

Александр Буренков: Инициатор и комиссар Первой Коми биеннале, интерпретацией основного проекта которой и является выставка «Сырое и приготовленное», Пьер-Кристиан Броше является известным популяризатором традиционной культуры российских (и не только) регионов и не раз снимал передачи для телеканала «Культура» в Российском этнографическом музее. Пьер находится в теплых дружеских отношениях со многими работниками музея, поэтому идея подобного сотрудничества существовала уже давно и ждала своего часа. В июле 2020 года к Броше обратился бывший министр культуры Республики Коми с предложением обновить Национальную Галерею Республики Коми, которая существует уже давно, и где экспозиция почти на протяжении 25 лет не менялась. В 2021 году Республика отметила 100 лет, и было решено, что национальная галерея должна быть обновлена. Кроме того, в честь 100-летия министр попросил Пьера-Кристиана сделать большое культурное событие в республике, и так появилась идея биеннале. Ее название «Новое открытие севера» было выбрано Пьером в диалоге с Мариной Лошак, опираясь на историю с приездом Кандинского в 1889 году в Вологодскую губернию на землю коми-зырян. Как мы все давно хорошо знаем, пиар – головная боль многих культурных проектов в регионах, и, к сожалению, биеннале не стала триггером для приезда большого количества любителей современного искусства из Москвы и других городов страны в Коми, поэтому желание показать проект более широкой аудитории в другом контексте возникло вполне ожидаемо.

Как вы относитесь к критике, что подобные проекты «навязываются» из Москвы, а локальные сообщества никак в них не включены? Так ли это?

А.Б.: Мне удалось увидеть проект в дни открытия в начале сентября, и я был приятно удивлен соразмерности проекта городу, уровню проработанности художественных проектов, органичности диалога, в который основной проект вступал с обновленной постоянной экспозицией галереи. Кажется, что нужно иметь очень веские основания и четкие амбиции, чтобы инициировать новые биеннале в мире после пандемии, и проект в Сыктывкаре не выглядел навязанным городу инородным телом, а очень деликатно обращался с имеющимся контекстом и был полностью создан по итогам резиденциальных поездок художников по республике (от Ухты и Инты до Усть-Кулома и Удорского района)) и их глубоких исследований различных аспектов культуры, истории, экологии этого региона. Я слышал только позитивные отклики на проект от местной молодежи, которая никогда не принимала в своем городе события современного искусства такого масштаба. По мере подготовки к биеннале о проекте постепенно узнавало все больше и больше художников, разные фонды и объединения хотели принять участие в этом, действительно, беспрецедентном событии и включить всех желающих в программы биеннале было попросту невозможно, поэтому организационный комитет остановил свой выбор на трех специальных проектах: «Коллаборация» от фонда поддержки современного искусства MaxArt Foundation, «Ловушка / На зверином стиле» от фонда поддержки современного искусства «СФЕРА» и «Павильон общества», реализованный французским фондом La Méditerranée. Все они представили свое видение республики Коми, искусства, истории и отдельных её социокультурных аспектов. Идеологи специального проекта «Коллаборация», Аннушка Броше и Виталий Пацюков, обратились к практике авангардистов, соединивших профессиональное искусство и опыт народных умельцев в выставке «Современное декоративное искусство. Вышивки и ковры по эскизам художников». Возрождать народные промыслы и открывать для себя и зрителя неизведанную культуру Даниил Антропов, Аннушка Броше, Евгения Воронова, Родион Китаев, Виктория Кошелева, Варвара Павлова (Lisokot) и Устина Яковлева отправились в диалоге с местными мастерицами Коми, которые стали полноправными соавторами проектов, и некоторым из них удалось даже приехать в Петербург для проведения мастер-классов по традиционным промыслам Коми в Российском этнографическом музее.

Вернемся к проекту «Сырое и приготовленное». Какие вы ставили перед собой задачи? Были ли какие-то неожиданности, сложности?

А.Б.: Отталкиваясь изначально от импульса представить основной проект Коми биеннале в другом контексте, мы быстро пришли к пониманию, что взялись работать с очень непростым и достаточно архаичным музеем, существующим в логике еще советской географии и топологии. Последняя выставка современного искусства в нем проводилась ровно 30 лет назад – в 1991 году, когда группа художников и кураторов круга «Новой Академии» организовала в Мраморном зале выставку «Геополитика», вдохновившись проектом Жана-Юбер Мартена «Маги Земли». Желание изменить это консервативное положение дел и устроить в таком музее неожиданную встречу с современностью стало еще одной амбицией проекта. Мы прекрасно понимали, что механический перенос международного опыта экспериментов с форматом постэтнографического музея, в первую очередь, известного куратора, антрополога и бывшего директора франкфуртского Музея мировых культур Клементин Делис, устроившую 5 лет назад революцию в традиционном немецком этнографическом музее (описанную ей в книге «Метаболический музей»), попросту невозможен для постсоветского этнографического музея. Дела здесь обстоят куда сложнее и неоднозначнее. Конечно, музеи должны быть более открытыми к современности и адаптироваться к аудитории за счет кросс-дисциплинарных проектов.

А есть ли удачные примеры такой адаптации в России?

А.Б.: Да, хороших примеров очень много. Например, петербургский фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», ставший визитной карточкой фонда «ПРО АРТЕ», который уже больше 20 лет дает возможность по-новому взглянуть на самые неожиданные большие и малые музеи. Минувшим летом выпускники совместной магистерской программы Музея «Гараж» и НИУ ВШЭ организовали «Музей искусственной истории», тончайшую интервенцию в пространства Дарвиновского музея, где произведения современного искусства встречались с естественнонаучными экспонатами, а осенью команда Art.Itmo Residency в рамках Ars Electronica провела «Заземление», интервенцию современного искусства в Музей почвоведения им. В.В. Докучаева на стрелке Васильевского острова. Я видел оба проекта, и каждый из них позволил посмотреть по-новому не только на музеи, но и на выставлявшееся в них искусство. Коми биеннале тоже ставила перед собой цели разрушить стереотипы о Русском Севере (с б/б) и создать повод для знакомства с богатейшей традиционной культурой края, который, в представлении огромного количества россиян, находится где-то в Сибири за Уральским хребтом.

А каким образом вам удалось создать диалог между объектами современного искусства и музейными экспонатами? Не затерялись ли работы художников в экспозиции?

А.Б.: Одной из важнейших задач для команды проекта стал поиск путей для деликатного и нюансированного диалога между современным искусством и музейной экспозицией. Для этого нам приходилось находиться в постоянном обмене мнениями с представителями музея, прислушиваться к ним и советоваться на каждом шагу, так как логика многих музейных ограничений скрыта от стороннего человека. Например, работа Устины Яковлевой, проживающей уже давно в Москве художницы из Коми, была настолько органично интегрирована в витрину с традиционными костюмами народа Коми, что не каждый мог определить, где кончается художественная интервенция и начинаются музейные экспонаты – в этом была идея художницы, которая считала такое местоположение для своего проекта наиболее удачным, так как созданный в Коми проект оказался для нее очень личным. Ее предки по маминой линии из села Усть-Цильма, а тетушка живет в поселке Синегорье. Яковлева не раз бывала там за свою жизнь, но в осознанном возрасте всего единожды, четырнадцать лет назад, и свой проект для Коми биеннале художница решила посвятить женщинам своей семьи, природе и традициям уклада жизни, которые передаются из поколения в поколение. Прабабушка художницы, Устинья, владела разными рукодельными техниками: вязала, шила, занималась лоскутным шитьем, выделкой кожи. Мама Яковлевой перенимала ее знания и умения. Это была прямая передача традиции от учителя к ученику, от старшего к младшему — абсолютно естественный процесс. В результате трансформации этого опыта преемственности в форму художественного произведения, получилась история о женщинах одной семьи, традициях уклада жизни, которые передаются из поколения в поколение.

Все ли проекты удалось интегрировать так же хорошо?

А.Б.: Нет, не все. Иногда приходилось менять даже форму показа проекта — это случилось с инсталляцией Игоря Самолета «Я сотру ваши кости в муку и испеку из них хлеб», созданной художником в резиденции в Воркуте. Для Самолета это стало попыткой реконструировать историческую память, памяти политических репрессий Речьлага в 1937 году. За точку отсчета им была взята экспедиция в города Воркута и Инта, формирование которых началось с освоения угольных месторождений трудом, невинно осужденных по политической статье, часто такие обвинения не имели хоть какой-то разумной доказательной базы. Материальных доказательств Воркутлага почти не осталось, и, по словам Игоря, он «ехал за пустотой» и попыткой установить свой мост эмпатии с этими событиями. В Национальной галерее республики Коми в свою инсталляцию художник включил работы из коллекции галереи, которые находились в архивах и давно не были представлены в галерее, – портреты советских вождей, бюст Сталина, работа Модорова, сделанная в 1925 во время экспозиции в Кову, — этот исторический слой создавал интересные параллели между тем временем и сегодняшним днем. Но, к сожалению, Российский этнографический музей отказался включать бюсты советских вождей в экспозицию, опасаясь того, что нахождение таких скульптур ниже определенной высоты может вызвать у посетителей неправильное оценочное суждение. Кроме того, на выставке в Российском этнографическом музее проект должен был получить дополнительный слой реконструкции истории — воссозданный макет дома, стоящего сейчас на месте Речлага (Особого лагеря No 6), лагеря для политзаключенных с центром в Воркуте, но построить его также не удалось. Сама идея замалчивания исторической правды противоречит проекту Самолета, так как не проговаривание вновь и вновь возвращает нас в прошлое. Родившийся в Коми, но проживающий в Москве художник видит свою миссию в удержании этой темы в зоне видимости, чтобы не дать пустоте полностью поглотить память о людях, ставших жертвами сталинизма, и спрятать их вместе с неудобной историей страны.

Вы упомянули проект Андрея Сяйлева, Владимира Логутова и Артема Го «Ловушка / На зверином стиле». В Коми у них был целый зал, а как он интегрирован в постоянную экспозицию музея? Это самый крупный проект на выставке?

А.Б.: О проекте «Ловушка / На зверином стиле» Андрей Сяйлев, Владимир Логутов и Артем Го уже подробно рассказали ArtTube в своем интервью. Их проект был не единственным на Коми биеннале, который занимал целый зал – и проекты La Méditerranée, и, например, видео-инсталляция Ганны Зубковой «Ложное солнце» экспонировались в отдельных просторных залах. Работы проекта «Ловушка / На зверином стиле» в Российском этнографическом музее вступают в любопытный диалог со снаряжением охотников в зале расселения русских. Важно отметить, что формат резиденций позволил всем художникам, оказавшись в ситуации полевых исследователей, примерить на себя роль путешественников, первооткрывателей, этнографов и антропологов, и многие из них были вынуждены искать новый язык для выражения себя как художника, работая «в поле» и пытаясь, оказавшись в новом территориальном контексте, схватить собственную идентичность, поэтому зачастую обращались к стратегиям автоэтнографии, запускали механизмы саморефлексии и самоидентификации, происходящей через осмысление своей связи с конкретным местом, вырабатывали свой подход к рассмотрению проблемы ускорения истории и исчезновения памяти, а также проблем личной и национальной идентичности в глобализированном мире.

Удалось ли вам трансформировать постоянную экспозицию, показать ее с новой стороны?

А.Б.: Несмотря на наиболее деликатные форматы вмешательства художественных работ в музейную экспозицию, проекты действительно «ломали» традиционную логику таксономии и каталогизации экспонатов этнографического музея, вызывая ситуацию «системного сбоя» в традиционном музейном нарративе, вступая в диалог с артефактами других национальных культур, выявляя тем самым неочевидные связи и параллели между ними и задаваясь вопросом о возможностях постэтнографического музея, развитии подобных институций на постсоветском пространстве. Для выставки было выбрано название, отсылающее к классическому труду «Мифологики. Сырое и приготовленное» Клода Леви-Стросса, составившего подробные записи легенд и преданий индейских племен Северной и Южной Америки и выявившего скрытые закономерности мифа как такового. В книге основополагающие для всех мировых культур представления о природе взаимоотношений и диалектики согласия между естественным («сырым») и приобретенным («приготовленным»). В случае с выставкой, современное искусство, основанное на методе художественной рефлексии — то самое «приготовленное» (актуальные формы), — интегрируется в «сырое», в естественность народной традиции, в собрание артефактов культуры и быта; архаическим формам, под которыми подразумевается классическая экспозиция музея этнографии, придается новый импульс, основанный на динамически развивающихся генах креативных индустрий. Знакомство с выставкой, для которой мы создали подробные гайдбуки с картой экспозиции и организовали медиаторскую поддержку, и поиск работ в музее превращался в игровое взаимодействие с музеем, охоту на образы, решение ребусов о выборе того или иного контекста для экспонирования работ, предложенных художниками.

Для проекта в Российском этнографическом музее вы привлекли новых художников, помимо тех, кто участвовал в проекте в Коми. А в связи с чем?

А.Б.: Не все художники, кто хотел принять участие в резиденциях биеннале, смогли приехать летом и поучаствовать в проекте, поэтому было решено привезти некоторых авторов осенью, и их проекты впервые были представлены именно на выставке в Петербурге. Так, Cофа Скидан, родившаяся в Ухте, через воссоздание воспоминаний о взрослении в Коми продолжила для выставки серию сайт-специфических мистических алтарей, собранных из сочетания синтетических и природных материалов, таких как автомобильные ковры, мох, полимеры, силиконовые отпечатки, органические элементы. В своих работах Скидан, чья сольная выставка только что прошла в галерее «Алиса», обычно конструирует среды и ситуации, в которых исследуется опыт проявления между магическим, человеческим и нечеловеческим. Задаваясь вопросом о том, как пространство местности может проявляться через природные материалы, запахи, почву и мхи, пробирающиеся в память и активизирующие ассоциативное мышление, Скидан выставила в Этнографическом музее поэтический набор слепков природных фактур Коми, напоминающих северный лес и техногенные артефакты местного ландшафта города. Идея диалога культур, временных пластов, традиционной культуры и современности нашла отражение и в некоторых работах. Так, Ян Гинзбург, тоже приехавший в Сыктывкар в резиденцию уже к закрытию проекта, создал для выставки в Петербурге работу «Коррозия перевода», взяв за основу поврежденный коррозией эмалированный лист железа, найденный в Троице-Стефано-Ульяновском монастыре в Коми. На листе изображены две женщины: одна диктует текст письма, а другая переводит с устного коми на русский письменный. Лист представляет таблицу с прейскурантом цен на написание адреса, писем, переводов и других документов. При этом, портреты написаны в наивном советском стиле, близким по манере к Павлу Леонову, Аркадию Петрову, а объявление-вывеска отсылает к работам Комара, Меламида и Ильи Кабакова. Художник в качестве решения инсталляции идет по пути достраивания изображения: так отрезанный кусок металла, обрывающий текст и изображение, создает пространство для фантазии.

Планируете ли вы в дальнейшем заниматься подобными региональными проектами?

А.Б.: Кроме выставки «Сырое и приготовленное» и других независимых выставочных проектов на разных площадках и онлайн (летом мы запустили на биеннале в Порту приложение для смартфонов Yugen App, в создании которого приняло 35 российских и международных художников), я в том числе работаю над программами нового некоммерческого фонда современного искусства AyarKut, занимающегося развитием якутской культурной среды. Программа включает в себя три резиденции: «Индигенное знание», «Звучащий ландшафт Арктики» и «В диалоге с природой». На открытый конкурс резиденций мы получили больше 400 заявок со всего мира и, честно говоря, не ожидали такого ажиотажа и не понимаем, как оперативно обработать весь объем проектов. Кроме того, осенью мы запустили в фонде первый международный двуязычный (на русском и английском) ресурс о визуальной культуре Якутии, один из ключевых проектов фонда, ставящего перед собой амбициозную задачу поставить Якутию на мировую карту современного искусства путем создания в республике новой креативной среды и условий для развития специалистов в области искусства. Миссия фонда — активное развитие международного сотрудничества в сфере современного искусства, а также поиск, развитие и презентация культуры Якутии как в самом регионе, так и на территории всей России и за рубежом. Работа фонда направлена на поддержку якутских профессионалов арт-среды и зарубежных художников и работников искусства других регионов России, заинтересованных в исследовании в своих практиках якутского контекста, и одноименный онлайн-журнал является важнейшим инструментом для выявления и культурологического осмысления главных тенденций современной художественной среды Якутии. В ситуации удаленности региона от культурных метрополий и сложнейшей транспортной логистики для организации выставок и, в целом, проведения межрегиональной и международной культурной политики, главным каналом связи может стать интернет: сам фонд AyarKut выстраивает свою стратегию вокруг идеи нового типа медиа, связывающего Якутию с остальным миром, проводя образовательные программы онлайн и становясь площадкой для осмысления современной якутской культурной повестки и обсуждения важнейших для региона тем: постколониальной и деколониальной мысли, экологической повестки, дестереотипизации локальной культуры, осмысление якутских визуальных кодов и мифопоэтической ментальности, передовой научной мысли в сфере антропологии, этнографии, социологии, урбанистики, саунд-стадис, проблем коренных малочисленных народов Севера, их современной культуры, адаптации традиционной культуры Якутии и фольклора в современных реалиях.

Фонд поддержки современного искусства AyarKut
Приложение Yūgen App

Беседовала Евгения Зубченко
Фотографии: Виктор Юльев