В «Книге вымышленных существ» Борхес писал о драконе как создании, способном принимать облики, которые для человека непостижимы. Фраза «Здесь обитают драконы» (лат. hiс sunt dracones) на Глобусе Леннокса XVI века, втором старейшем из существующих, обозначала неизведанные и опасные земли. Территории монстров, чей облик еще неизвестен и с трудом выводится из зоны смутного, неразличаемого, негативного в силу их способности к перманентным изменениям.

Подбирая символические фигуры для описания метаморфоз, происходящих в новой экспозиции Алисы Гореловой, можно остановиться на драконе — ее новые серии обращены к теме необъяснимого. Сохраняя монументальность форм и фресковость композиционного мышления, художница продолжает живописать динамичный орнамент тел, конвульсивную и бессубъектную «человеческую глину», оперируя маньеристско-барочной иконографией, усиливая ее экспрессию психоделическими флюоресцентными красками. Но в некогда тотальный антропоцентризм образного ряда, составленного из бесчисленных «подвигов» и «триумфов», мускулистых торсов, плеч, голеней и кистей, теперь вторгаются пасти, когти, щупальца и рога персонажей из бестиариев. Сцены с ними приобретают характер схватки, противостояния.

Чудовища — знаки инородного, чужого, неприсваемого в устоявшейся терминологии. Их обширную иконографию дают историко-мифологические произведения, которые некогда маньеризм, открытый всему иррациональному и мистическому, поставил на высшую ступеньку жанровой лестницы.

Можно сказать, что постмодернистская поэтика в ее современном изводе созвучна маньеризму как предтече барокко, культуры сгибов и искривлений, драматически осознавшей иллюзорность гармоничных представлений о мире, заменив субстанцию потоком метаморфоз, как писал Жиль Делез в лекциях о Лейбнице.

Схожим образом Алиса Горелова, в числе многих современных авторов, рефлексирует настоящее как реальность, в которой информационные потоки всё реже сходятся и всё более вопиюще противоречат друг другу, целостность даже знакомых сюжетов разрушается, нарративы переписываются, подобно старым осыпавшимся росписям в храмах. Высказываться о такой современности можно лишь в косвенной форме парадоксов, коанов или новых мифов.

В не менее известной борхесовской классификации, цитирующей «китайскую энциклопедию», животные, «принадлежащие Императору», соседствуют с молочными поросятами и сиренами, за которыми, в свою очередь, следуют «бегающие как сумасшедшие» или «нарисованные тончайшей кистью из верблюжьей шерсти». С этой причудливой таксономии, указывающей на иллюзорность рациональных и устойчивых представлений о порядке, лежащем в основе постижения мира, Мишель Фуко начинает свои «Слова и вещи», труд об исторических конфигурациях мышления. Логика подобных «странных сближений» давно уже стала нормой и художественных языков, и кураторских нарративов.

Мир Алисы Гореловой в новой выставке расширяет свои горизонты, переходя в статус полноценной альтернативной реальности. Ее внутреннюю конфликтность художница не мыслит как неразрешимую, скорее, ей интересна многомерность и ресурсность этого нового опыта. Драконы в истории человечества были не только чудовищами, но и божествами. Недаром китайское стихотворение гласит: «Гору нужно мерить не ее высотой, а тем, так ли она красива, чтобы привлечь драконов».

Константин Зацепин