Критик и искусствовед Сергей Гуськов о проекте «Архипелаг грез»
До 27 сентября в «Смене» открыта выставка «Архипелаг грез» с участием двенадцати художников из разных городов России. Экспозиция состоит из проектов-«островов», воспроизводящих метафору архипелага. Среди работ — инсталляции, объекты, живопись, графика и видео, объединенные темой воображаемых миров. О том, как готовилась выставка в интервью ArtTube рассказал куратор проекта Сергей Гуськов.
Какие задачи ты ставил перед собой в рамках этого проекта?
Сергей Гуськов: Создать пространство для коммуникации и объединения для художников. И вернуть воображению главенствующую роль в искусстве. Шучу конечно, но что-то близко к тому.
Расскажи, пожалуйста, как ты выбирал художников для проекта? Какими критериями руководствовался?
С.Г.: Большинство участников мне хорошо знакомы. Если и не лично, то я просто следил за их деятельностью в течение последних лет. Плюс важно, чтобы художники не представляли один круг общения, не делали бы одинаковых в эстетическом плане вещей и словно бы говорили на разных языках. Кажется, удалось этого достичь. Среди участников на первый взгляд много москвичей. Но некоторые из них живут в столице недавно: так, Людмила Баронина несколько лет назад считалась краснодарской художницей. Как бы то ни было, есть участники из Екатеринбурга (ХО ГУЙ) и Санкт-Петербурга (Серафима Сажина). Конечно же, включены казанские художники: Рамин Нафиков, Саша Шардак и Артур Голяков (который, кстати, еще четыре года назад также рассматривался как краснодарский автор). Последних должно было быть больше, но по ряду причин не вышло. Я шучу, что среди участников выставки — два библиотекаря (один из которых, Денис Крюков, еще и писатель, а в прошлом редактор нескольких газет и журналов), а также химик и архитектор. И это важный момент: у художников нашего архипелага крайне разнообразный жизненный опыт. Так, Голяков внимательно отслеживает и критически обыгрывает последние тренды в искусстве, а, например, Нафиков — представитель старой академической выучки и во многом его творчество вырастает из проблематики 1980–1990-х. Корси считает себя певцом ничто, говорит, что его искусство должно приводить зрителя в ужас и отчаяние, а ребята из ГУЙ, наоборот, хотят одухотворять даже самые античеловеческие образы: например, промышленные выбросы вредного дыма у них становятся милыми и не такими уж страшными.
Казань представляют три художника: Артур Голяков, Рамин Нафиков и Саша Шардак. Давно ли ты знаком с их творчеством? Можешь что-то о них рассказать?
С.Г.: Про Голякова я знаю давно, но познакомился с ним только в 2020 году, когда между волнами пандемии приезжал первый раз в Казань. В целом я считаю, что мы с Артуром единомышленники, а потому часто и продуктивно сотрудничаем — так, я писал текст для выставки, одним из главных организаторов которой он выступал. Мы многое задумали на будущее. С Шардаком мы формально знакомы не так давно, но я вообще-то помню его с тех пор, когда он в конце 2010-х учился в Школе Родченко. Просто тогда мы не особо пересекались. Недавно я также написал текст для его выставки в АРТ4. Про Нафикова, живущего попеременно в Риге и Казани, я узнал сравнительно недавно. Он участвовал в последней триеннале «Гаража», но я серьезно заинтересовался его практиками, просматривая отчеты о выставке казанских художников в Самаре. Увидев там работы Нафикова, я сразу понял, что хотел бы его где-то показать.
Как бы ты в целом охарактеризовал сегодняшнюю художественную сцену в Казани? Какие процессы там происходят?
С.Г.: Казанская сцена крайне богата авторами. И последние годы тут просто расцвет. Несмотря на то что многие художники, только заявив о себе, сразу же уезжают, так как им не хватает инфраструктуры для работы — есть две галереи, «Смена» и пара artist-run space, — все-таки ситуация выправляется. Площадки развиваются, появляются новые, образуется школа… Все будет — и довольно скоро.
Расскажи, пожалуйста, как выстроена экспозиция. Возможно, ты хотел бы выделить какие-то работы?
С.Г.: Экспозиция выстроена как архипелаг. Каждый художник построил свой остров. Артур Голяков сделал одновременно море и искаженную карту архипелага. Вообще в процессе работы выделились несколько зон — уголок времени (Максим Новиков и Игорь Поносов), стенка «тактильного» искусства (это выдуманное направление я взял у Кристофера Приста) — от Шардак через Нафикова к Диане Капизовой, уголок смерти (Баронина и Сажина). Максим Ксута стоит особняком, у него концентрированная пространственная история из четырех работ, которые, как мне кажется, удалось успешно объединить.
Ты вдохновился произведениями британского писателя Кристофера Приста. А ты в целом много читаешь? Какую литературу выбираешь и как чтение тебе помогает в профессиональном плане?
С.Г.: Да, я много читаю. Когда-то давно я хотел стать литературоведом. Мне нравится разная литература, в частности я читаю много фикшена. От древнего мира до современности. В работе критика мне помогает чтение, так как это позволяет избежать закостенения языка. Что касается кураторства, то из литературы я беру много образов и ходов.
Как зрители восприняли выставку? Какие вопросы задавали?
С.Г.: Зрители отлично среагировали, судя книге отзывов и тому, что говорили. Вопросов особо не было, мы с художниками постарались сделать такую экспозицию и работы, которые говорят сами за себя. Без лишних объяснений.
Расскажи, пожалуйста, о том, как произошел твой переход из критика в кураторы. На какой опыт ты тогда опирался? И, собственно, почему ты решил заняться кураторством?
С.Г.: Я зарекался в начале 2010-х становиться куратором, но все-таки не выдержал. Я наблюдал некоторые интересные подходы. Мне близок ранний, годов 1980–1990-х, подход Виктора Мизиано, когда он находился в диалоге с художниками. Плюс я высоко ценю опыт первой триеннале Бергенская Ассамблея (2013), где Екатерина Деготь и Давид Рифф обыграли фабулу книги «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких. На самом деле много всего есть близкого, тут всего не перечислишь.
Какую самую первую выставку ты курировал?
С.Г.: Первая выставка была с Варварой Геворгизовой в мастерской Александра Повзнера. Там был сильный перформативный момент, мы давали свободу демонам, сидящим в нас и зрителях. Было весело.
Есть ли у тебя некая эстетическая позиция как у куратора? В чем особенности твоего подхода?
С.Г.: Тут такая штука. Нынешнюю выставку в Казани я сделал намеренно старомодно по многим позициям. Хотелось взять некоторые элементы от квартирной выставки, а также сымитировать и чуть спародировать логику типовых биеннале 2000–2010-х. Но при этом, естественно, находясь в настоящем моменте, я делал некоторые вещи так, как принято сейчас. Сложно это все в паре предложений прояснить, да, я думаю, и не надо.
В своей статье «Выставка без выставки» ты писал, что за последнее десятилетие выставки мутировали, разделившись на два основных типа — блокбастер и небольшое герметичное событие, ориентированное исключительно на профессиональное сообщество. А какой из этих двух типов тебе ближе как куратору? И к какому можно отнести этот проект в «Смене»?
С.Г.: Надо экспериментировать и пробовать все. Как говорили шутники, «Гуськову все нравится». Стараюсь соответствовать.
Ты являешься сокуратором площадки másla lissé. Чем участие в этом проекте отличается от других твоих кураторских практик?
С.Г.: Там я, как ты верно заметила, сокуратор. Мы все с сооснователем площадки Славой Нестеровым обсуждаем и решаем коллегиально. Но вообще почти половина моих кураторских проектов строится на сокураторстве. И мне это близко. Хотя мне не очень нравится, когда выставку делают больше пяти кураторов — примеры предпоследней «Документы», триеннале «Гаража» и многих других проектов показывают, что такое переусложнение порождает больше проблем, чем удачных находок.
Расскажи, пожалуйста, о своих ближайших проектах.
С.Г.: Я люблю внезапность. Обо всем станет известно в последний момент.
Интервью: Евгения Зубченко
Фотографии: Даниил Шведов
